Маленький дисклеймер перед дальнейшим повествованием:
Автор сих строк не является историком, лингвистом, религиоведом, географом и даже УФОлогом. Я - обычный бездарь, любящий покататься на машине и посмотреть всякое. А потому следует помнить, что данный текст ни разу не является историческим исследованием, исследованием в какой-либо области науки и вообще не является научным. Заранее предупреждаю, что он может и, скорее всего, содержит антинаучную фигню. Если Вы - историк или какой иной учёный муж, прошу просветить меня в тех аспектах, в которых я ошибаюсь, ибо мне это интересно. Почти вся информация, использованная мною для написания отчётов, берется из умозрительных заключений, разговоров у подъезда с бабушками, воспоминаний людей, сайтов с непроверенными данными, возможно, содержащими ошибки. Не стоит использовать этот текст для копирования к себе на страничку сайта, если вы боитесь претензий специалистов в вопросе. Данный текст является чистой воды нарративом, то есть по научной и художественной ценности равен заметке в газете Спид-Инфо. Но чтение представленного ниже текста всегда может быть дополнено самостоятельным поиском научных источников информации в открытом доступе или направлением запросов в различные учреждения.
На самом деле, текст данного отчёта напечатан мной за 2 дня. При том я находился в состоянии стойкой интоксикации от переносимого в тот момент сейчас Ковида. Я пил чай с финиками, и у меня лапки.
Приятного чтения.



Пушкинские ГорыУтро наступило довольно-таки поздно – сказалось желание выспаться. Я проснулся по будильнику около 7 утра. Оказывается, этой ночью я как-то особенно сильно храпел. Так, что окружающие чуть ли не пытались меня утихомирить каким-нибудь кляпом.
Для меня утро никаких проблем не составляет, а значит: подъём, чайник для термосов, сборы, умывание. Мои попутчики повторно напомнили мне зомбей, но уже третьей свежести. Утром нужно было решить три основных задачи: выехать, найти еду, отметиться в Пушкинских Горах, посмотрев могилу Пушкина. Для завтрака нами было выбрано кафе Пушкин парк, куда мы и отправились. На входе нас встретила девушка, проверила QR-коды, усадила за столик и предупредила, что сейчас будет тургруппа. Что интересно – рука девушки от середины предплечья и почти до локтя была туго забинтована красной тканью. Смотрится, как интересный элемент костюма, но потом, уже после возвращения домой, моя знакомая пояснила мне, что так обыкновенно скрывают татуировки или шрамы. Оказывается, официантам, особенно в респектабельных заведениях, не положено иметь татуировки. Вот никогда бы не подумал! А если там полноростовое изображение Александра Сергеевича в цилиндре и с тросточкой? Тоже нельзя? В общем, глупость какая-то. Но беглый гуглинг показал, что людям, имеющим тату на открытых участках тела, внезапно, очень тяжело устроиться на неквалифицированную работу. А как влияет татуировка на качество подаваемой еды или на репутацию заведения? Я сильно сомневаюсь, что там аршинными синими буквами написано, «СЛОН» или «Не забуду Мать родную».

Так вот, вернёмся к тургруппе. Ну, будет и будет, если они не буйные, то мы ко всякому привычны – благо не первый год в дороге.
Мы выбрали по меню, кто чего хотел. Я, разумеется, остановился на Американо и яичнице – что может быть лучше для начала утра, особенно, если оно столь мрачное, противное и холодное. Но кофе хотел кто угодно, только не официантка, которая с дымом из ушей нарезала круги, пытаясь накрыть столы для группы. Группа явилась на громадном автобусе, больше напоминающем холодильник Саратов, стоящий на коммунальной кухне – столь он был чумаз, угловат и несуразен. Из автобуса вышла цепочка пенсионеров и так же цепочкой, как муравьи по тропинке, проследовала в кафе, где устроила толкотню в зале, пока бедная девушка проверяла у каждого тот самый QR-код. Почему для таких случаев нельзя сделать коллективный код на всю группу – загадка. Каждый подолгу искал код в телефоне, девушка его сканировала, потом просила паспорт гостя, гость, похоже, в очередной раз, готов не был и начинал впопыхах копаться по всем карманам, ища документ. Потом их рассадили по столикам, и начался процесс разноса заказов. Девушку-официантку было жалко. К моменту, когда последний пенсионер получил свою еду, первые уже успели доесть и начать беседовать.
За большим панорамным окном было всё так же холодно, на траве лежал иней, серое небо висело всё так же низко и противно. Про вожделенный мной кофе знали только я и мои попутчики, а яичница уже плыла маревом пред моим взором. Наконец-то девушка вырвалась из этого треша, и приняла заказ.
По мере перемещения кофе из чашки в меня, на улице появились первые золотые лучики, автобус куда-то уехал, природа стала немного благосклонней к путникам. К моменту перемещения в меня яичницы жизнь окончательно наладилась, и я был готов если не сдвигать горы, то, как минимум, разворачивать реки вспять без применения ядерной энергетики. Вышли на улицу, а там мужчина с женщиной читают мой багажник - на нём нанесено 100 посещённых нами населённых пунктов, о которых мне есть, что рассказать. Таких пунктов гораздо больше, но пока нанесены только эти. А так как езжу я в те места, которые сербы называют «Вукоебина», то на багажнике наклеено достаточно малоизвестных названий с, мягко говоря, странными или труднопроизносимыми сочетаниями букв.



Дальше требовалось посмотреть надгробие Пушкина, расположенное в монастыре. Но у нас возникла доппроблема – части населения машины потребовалось срочное ТО с доливом технических жидкостей и распылением мовиля. Проще говоря, нужно было посетить аптеку, чтобы купить чего-нибудь от заложенного носа, ибо я где-то немного подстудился - отчего и храпел столь усердно ночью - а Шаман взяла нехороший курс на серьёзное боление. Как это часто бывает в таких городках, в аптеку люди приходят не столько лечиться, сколько пообщаться. Очередь из двух человек становится серьёзной проблемой. Бабушка у окошка требовала продать ей 6 пузырьков Корвалола, а провизор требовала рецепт, наотрез отказываясь продавать бабуле желанную дозу. Я не в курсе, нужен ли сейчас рецепт на корвалол, но 6 пузырьков - доза просто запредельная! Я знаю бабулечек, которые вместо 15 капель два раза в день, засаживают по столовой ложке раз в два часа, а потом ходят, как зомби. Уважаю стойкость провизора. Хотя, нельзя исключать, что её смутил вид стоящего в очереди волосатого амбала в затёртой куртке-косухе – явно выпускник Хэллз Энджел, и сейчас потребует продать три коробки Трамадола. Но нет, я купил лишь два флакона спрея от заложенности носа и ничего более.

Дальше была задача с поиском парковки у монастыря. Первая попытка была припарковаться прямо у примыкания улицы Ленина к улице Пушкина, однако, там хоть и был вход, совершенно не было парковки. Проехали вниз по улице Пушкина, но вразумительной парковки не нашли. Тогда развернулись и поехали на улицу Норвежскую, где углядели указатель на парковку, на поверку оказавшейся грязным карманом на обочине дороги. Припарковались и пошли назад. Идти довольно порядочно, под уклон. Но мы не были бы туристами, если пошли бы прямо по узкой обочине дороги, а потому мы зашагали вдоль домов по почти исчезающей дорожке – явно раньше улица шла именно так. Дорогу от нас отделяли ничем не огороженные сады, шириной метров 50, и Молний всё время пыталась допрыгнуть до одного из насмерть примороженных к веткам яблок. У неё была прямо-таки идея фикс. Яблоки были, в конце концов, добыты, но вид они имели хоть и бодрый, но вкус уже «краше из гроба вынимают».



На краю воскресной школы вглубь домиков отходила улочка, где меня нашли котики. Котики были ласковыми и охочими до почесания. Они тёрлись об ноги, гнули спинки колесом, залезали на коленку. Чудо, а не котики!



Сразу за зданием воскресной школы мы уперлись в торец каменного забора, ограждающего монастырь от внешнего мира. Но ограждал он весьма странно, заканчиваясь просто ничем. Задней стены не было.



Вместо неё начинался крутой овраг, на дне которого явно просматривался белый длинный братский корпус. Вдоль внутренней стороны забора шла тропинка, которая потом сворачивала круто вниз. Изначально думали спуститься по ней, но оценив обувь, уклон и мокрую опавшую листву, решили не рисковать. Ну и опять же, побоялись упереться в какую-нибудь буйную бабушку, которая начнёт на нас шипеть, мол, чего это вы тут делаете, сюда вход закрыт и т.д. Пошли вдоль внешней стороны забора. Дорога постепенно начала жаться ближе и ближе к стене, обрыв вниз всё приближался. И тут мы обнаружили целое поле каменных крестов, натыканных густым частоколом между стеной монастыря и обрывом к дороге.



Кресты, как водится, не здешние, а стащены сюда для привлечения туристов. Откуда я знаю?



Да всё просто – кресты ставят на могилах, а не просто так. Любой, бывавший на деревенских кладбищах, знает, насколько точно там соблюдаются стороны света, насколько ровно расположены захоронения и как выглядят памятники. В этом месте похоронить такую массу народа явно не могли. Я, конечно, понимаю, что паз под дорогу прорезан в советское время, а ранее никакой Норвежской улицы, скорее всего, не было, а был просто холм, на котором располагался монастырь. Тем не менее, кладбище на косогоре располагали только в самых крайних случаях, предпочитая хоронить на ровных, сухих площадках, а никак не на горе рядом с источников воды.



Люди хоть и были не сильно образованы, но что бывает, когда трупные выделения попадают в питьевую воду, уже понимали. Также стоит помнить, что кресты даже 19-го века над землёй уже не высятся, а вполне себе скрыты до середины. А то, что высилось хоть как-то, не раз меняло владельцев вплоть до наших дней. Следовательно, эти кресты привезены откуда-то из деревень. Спуск от кучи крестов был особенно крутым и скользким, но на удивление никто из нас не проверил грунт на твёрдость. На остановке, конечно же, была развернута богатейшая торговля китайским сувенирным ширпотребом, смотреть на который было уже тошно. Изначально мы хотели войти не через главный вход, а через дополнительный, расположенный ниже по улице Пушкина – через Святые ворота. Но нас там завернули и отправили через главный вход – ещё бы, ни в коем случае нельзя впускать посетителей мимо сувенирной лавки и пекарни. Поднялись к главному входу, прошли мимо дежурных попрошаек и зашли на территорию. Тут слева от вас появляется сувенирно-церковная лавка, а справа жральная. Прямо идёт дорожка, которая упирается в обломки колокола.

Обломки колокола весьма и весьма интересны – он был не обычного жёлтого цвета, а прямо серебристый. Экскурсовод когда-то рассказывал, что при отливке колоколов в числе прочих металлов используются серебро и золото. Чем больше серебра, тем чище звук колокола. Но рабочие, как водится, драгметаллы воровали и прятали. Но вот однажды, к ним нагрянула проверка, и чтоб не лишиться головы, они побросали всё припрятанное в тигель с расплавленным металлом, из которого и отлили колокола для этого монастыря. Но тут есть несколько неувязок: во-первых, все колокола из одного тигля отлить было невозможно. Во-вторых, если это дало такой вклад в цвет сплава, то количество украденного серебра было просто громадным, а значит, копилось оно в мастерской длительное время. Зачем долго хранить украденное серебро на рабочем месте, вместо того, чтобы малыми партиями, потихоньку, выносить его и прятать где-нибудь в укромном углу.



В 2006-м году экскурсовод убеждал нас, что колокол разломали злые большевики и продали за границу как цветной лом, а нижний обод разломать не смогли, и он так и остался лежать в монастыре. Интересно, он серьёзно в это верил? Теперь оказалось, что колокол был взорван немцами, равно как и очень большая часть монастыря. Суммарно в монастыре было заложено больше 3 тонн взрывчатки. Минирование было осуществлено очень вдумчиво и тщательно, с минами-ловушками, подкопом под холм и с закладкой туда 10 авиабомб и прочим. При разминировании могилы Пушкина погибло 9 сапёров.

Существует весьма распространённая версия, тиражируемая всеми подряд СМИ, что при реставрации могилы Пушкина в 1953-м году найдено два черепа пожилых людей и несколько костей, что не соотносится с возрастом Пушкина. Что тела самого Пушкина в могиле нет и что, дескать, прах великого поэта уничтожен, чтобы скрыть следы преднамеренного политического убийства поэта. Честно говоря, я сам верил в эту версию, но в менее радикальной её форме, полагая, что за годы останки полностью разложились или же были утрачены ввиду того, что кладбище было действующим. Памятник? Ну, за прошедшие 200 лет, учитывая реставрации, войну, и прочие передряги, мог и переместиться на метр-два в сторону. Нужно бы вскопать всё кладбище для уверенного ответа. Крайне редко упоминают еще второй ярус захоронения, но про его содержимое не сказано ничего.

Однако стоит помнить, что первое вскрытие могилы проведено в 1902 году. Из заметок об этом ясно, что при проведении реставрационных работ были сделаны кирпичные подпорные стенки по бокам могилы поэта, ранее располагавшейся на краю горы. После разборки памятника произошло частичное обрушение свода могилы. В результате чего проведена расчистка свода склепа, выполненного из тонкой кирпичной кладки на известковом растворе. Внутри обнаружился гроб, обшитый позументом. Вскрытие гроба не проводилось, с него позаимствовали кусок позумента, а свод укрепили бетоном.

Отступающие немецкие войска заминировали холм с собором и произвели взрыв. Тут данные разнятся относительно того, произведен ли взрыв непосредственно немецкими войсками или же взрыв - результат срабатывания мины-ловушки. Я сторонник второй версии, иначе собор был бы разрушен полностью, а не лишился бы крыши. Судя по всему, та самая тонна взрывчатки в виде 10 авиабомб была-таки извлечена из подземного хода под могилой, а взорвалась относительно небольшая часть. Но, тем не менее, шло разрушение. В 1953-ем году снова провели реставрацию со вскрытием могилы. Непосредственно под памятником, в кирпичном отсеке, обнаружили останки двух или более людей. Точнее два черепа и разрозненные кости. Ниже обнаружена погребальная камера, имеющая продольную трещину от взрыва и смещения грунта. В погребальной камере расположен гроб с провалившейся крышкой, останки сохранились плохо, но сохранены волосы.[1] Эксгумации тела, к моему сожалению, не проводилось. Почему к сожалению? Ну, потому что хотелось бы узнать характер повреждения тазовых костей, крестца и рёбер пулей, послушать, что скажут палеопатологи. Ну и ДНК материал был бы очень интересен.

Почему я так подробно здесь всё это описываю? Да просто потому, что надоело слушать бредни, обширно тиражируемые жёлтыми СМИ о том, что тела Пушкина в могиле нет, что нашли только два черепа, что это масонский ритуал, про подмену тел поэта. Таки нет. Нетронутый гроб был обнаружен в 1902-м году. Тот же гроб, но уже с подтверждённым телом был обнаружен в 1953-ем году. Всё на месте. Что касается двух черепов и костей над могилой Пушкина… Вам когда-нибудь приходилось копать могилу или наблюдать за копкой могилы на старом кладбище? Да там постоянно попадаются старые кости, так как погребения проводятся на одних и тех же местах десятки раз. Обыкновенно, об этом никто не узнаёт, потому что опытные могильщики просто копают ямку чуть глубже, туда складывают лишние кости, а потом присыпают земелькой, чтобы не смущать родственников внезапным «обществом» покойного. Но археологи-учёные не имели никакого права перезакапывать попавшие в раскоп кости, а потому уложили их отдельно. Всё.

Что касается подмены тела, так это очень напоминает остальные теории заговора. Я не спорю, эксгумация с исследованием костей дала бы однозначный ответ, но и без оного очевидно, что тело именно то и находится оно там, где ему положено быть. И, в конце концов, это уже просто набор белков, жиров, углеводов, минералов, личностью он не обладает и новых стихов не напишет. Так что подобные изыскания считаю полнейшей ересью, а людей, транслирующих эти байки – неумными.

Итак, вернёмся к нашему входу в монастырь. Перед нами вошли две азиатские девушки с длиннейшими распущенными волосами. Я всё не могу понять – как они у них не путаются? Девушки были одеты не в пример нам – в какие-то лёгкие кофточки. И, судя по всему, не мёрзли.. Что за магия – ума не приложу, потому как около нулевая температура с сильным ветром навевала мыли о камине, коте и тёплом пледе. Мы сразу же пошли по лестнице вверх к Успенскому собору, расположенному на насыпном холме.



Все склоны холма теперь, по сравнению с 2006-м годом, густейшим образом утыканы каменными крестами, которые сюда свозили с других разоряемых кладбищ. Почему я опять же уверен в том, что кресты эти не местные? Да по их отличной сохранности, по тому, что торчат они совершенно густым частоколом на почти 35 градусном склоне, где погребение, очевидно, было просто невозможно. Да и частота их такова, что для создания плотности хоронить бы пришлось в вертикальном положении и при том с наложением. Это было бы уже не кладбище, а вагон метро в час пик. Сама могила Пушкина закрыта прозрачным колпаком, сильно мешающим осмотру.



Две могилы рядом так же скрыты кожухами из оргстекла и дерева. Что написано на плитах, толком не разобрать, но есть пояснительная табличка, что это родители и малолетний брат поэта.



Можно обойти вокруг собора, но на само старое кладбище вход перекрыт натянутой лентой, мол, туды нельзя.
Ну как бы и всё. Больше никуда в монастыре и не сходишь, ибо всё остальное огорожено и доступ запрещён. Очень напоминает этим Сергиево-Посадский монастырь, где входишь на территорию – там несколько церквей с табличками про недействительные свечи, купленные в соседнем храме, тут же сувенирная лавка и пшёл прочь – освободи место новым прихожанам. Напоследок решили зайти в лавку в поисках магнитика. Лавка оказалась довольно-таки большим магазином, забитым сувенирной продукцией и религиозной макулатурой. Выбрали по коробочке местных желейных конфеток со сбитнем и по флакону концентрата сбитня. На кассе нас ждал сюрприз: здесь принимали банковские карты, что впервые мною встречено на территории монастыря. «Рекомендуемое пожертвование» же не примешь по карте, иначе следы останутся. А тут значит уже именно продажа и именно цена.
Вышли, погрузились в машину и отправились-таки, наконец, к первой настоящей, достойной цели нашего путешествия – к Выборскому городищу, расположенному, что характерно, в селе Выбор.


Брошеная деревняДорогу я что-то не помню. Помню, что в определённый момент мы выехали на узкую грунтовку и шпарили по ней мимо десятков брошенных деревень.



Но вот одна из них оказалась заброшенной совсем. Полностью. Все три дома. Припарковался на обочине, и мы пошли смотреть. Дорожка была очень узкая, и машина всё равно перекрывала порядочную часть полосы. Итак, в деревне сохранилось всего три дома. Два по правую сторону. Один по левую сторону от дороги. Начали с ближнего к нам правого домика. Ранее это было целое хозяйство, состоявшее из дома, хлева, пруда и баньки.



Хлев совсем обвалился и чтобы пролезть под низко сползшую тесовую крышу мне, пришлось практически лечь на живот. Внутри не нашлось чего-либо оригинального. Только бурт-кормушка, загон для скотины побольше и отсек, похоже, для свиней. Мы перешли в дом.



Как всегда, первым пёрся я, как самый большой и тяжёлый, ведь если что-либо не обрушится под моим весом, то остальных-то точно выдержит. Над покосившимся крыльцом нависала поросшая густым мхом шиферная крыша. За крыльцом располагались такие же покосившиеся сени.



В сенях лестница из палок, прислонённая к краю сруба. На чердаке несколько пустых коробок и больше ничего. В комнатах тоже ничего интересного: обычная для таких домов выломанная печка, вскрытые полы, вскопанный подвал. Потолок обрушился. На остатках пола стоит стол, а на нём лежит стул. Этот дом забросили очень давно.



В нём мы долго не задержались и перешли к левому домику, который стоял в настоящем лесу из разросшихся плодовых деревьев и орешника. Пробираться к дому нужно было через страшные буераки, а войти через крыльцо у меня не получилось, так как козырёк рухнул, перекрыв вход. Нужно было искать подходящее окно для входа. В первой комнате, прилегающей к крыльцу, войти возможности не было, так как полы были выпилены прямо вровень со стенами. Пришлось входить через самое дальнее окно.



Вошёл и оказался на краю глубокого песчаного котлована, выкопанного искателями кладов. Здесь они рыли очень усердно и, видимо, их усердия были чем-то подкреплены, так как объём земляных работ поражал воображение – в центральной части подвала копатели углубились минимум на метр. На стене висел шикарный рекламный плакат Союзювелирторга, с изображённой шикарной девушкой в дорогих серьгах.
Весь раскоп был завален, казалось бы, безликим мусором, но таковым он остаётся ровно столько, сколько в него не вглядываешься.



Например, большое количество битых водочных бутылок. Но форма не современная, а как от минералки. На ней кусок зелёной этикетки с лаконичным и непоэтичным названием «Водка». Большинству, полагаю, это не скажет ни о чём, но я-то знаю про легендарные 4.20, про впервые подешевевшую водку и про магическое сочетание букв «Андроповка», равное не менее загадочному «Первокласница». Это водка, выпущенная в период с 1 сентября 1983-его года до 1985-го года. А там лежит черепок от крынки. На нём следы довольно-таки кустарного производства и даже смазанный отпечаток пальца. Жалею, что не забрал к себе в террариум.



Дальше, в куче брошенной трухи, мне попался пластмассовый лис, изрядно траченый мышами. Копеечная пластиковая игрушка с дырочкой от трубки, подававшей воздух при выдувании и бороздкой от половинок форм по сагиттальному шву. Они выдувались из однотонной пластмассы, и проще изготовить было просто невозможно. Мыши взяли реванш за всех своих братьев и сестёр, сожранных хитрым рыжим зверем. Тут же, на самом дне ямы, лежал странного вида ботинок, облепленный со всех сторон заплатками. Решил изучить его на свету и выбросил через выбитое окно наружу. Решил пройти по оставшейся от пола лаге через всю комнату и выбраться там на остатки пола у двери.



Пока выбирался, заметил, что на стене сделаны крючки для одежды. Сделаны они из деревянных катушек от ниток. Хозяин дома просто брал катушку и прибивал её к стене гвоздём. Запомним эту деталь – она появится позднее.



Пройдя по балке, я оказался возле разрушенной печки, на которой всё еще виднелся остов грязного ватного матраса. Печь ломали со стороны топки, будто знали, где и чего нужно в них искать. По краю комнаты остался небольшой кусочек пола, висящий одним концом в воздухе. Я пробрался по нему к самодельному настенному шкафчику с полочками. Нормально в него заглянуть было невозможно, так как дальше пола не было. Внутри было пусто, только стояла пара стеклянных банок, в одной из которых, кажется, была соль.



Я выбрался в сени и занялся их изучением, пока остальные топтались по остовам основного дома. В сенях также был снят пол. Пространство под полом было завалено банками, бутылками, разрозненной обувью в очень большом количестве. Внезапно моё внимание привлёк совершенно неуместный здесь предмет – логарифмическая линейка! Откуда в брошенном деревенском доме в жуткой глуши могла взяться логарифмическая линейка? Произведена она была в 1962-м году. Удивлялся я не долго, так как мой взгляд тут же упал на странного вида обрезок бревна, длиной около полутора метров и толщиной, примерно, 20 сантиметров. Бревно лежало на земле, но у него в торцах виднелись гвозди, а в концах имелись пазы, будто бы кто-то ставил это бревно на ноги, как гимнастического коня. Перевернув его, я узрел длинный узкий паз и остаток оси, на которой вращалась длинная рукоять. Это оказалось не что иное, как мялка для льна! Сильно разломанная мародёрами, но настоящая! Технология изготовления была такова: к бревну с пазом приделывали донышко из доски, что препятствовало раздуванию конструкции или её растрескиванию.



Значит, в этом доме когда-то занимались производством льняной пряжи. Вот они и катушки! С другой стороны, катушки нужно было покупать? Но неужели один человек мог производить дома льняную нитку на продажу?
Тут же была найдена педаль от велосипеда. Чуть дальше вдоль дома находились еще одни сени, то есть продолжение этих, но отделённое дверью. Там сохранился пол, на котором стояли рассохшиеся бочки, самодельная лавка с врезанными ножками, валялись безликие ящики, кучи мусора, кусок какой-то мастики, судя по бороздам предназначенной для вощения нитки.



На стенах торчали всё те же ряды крючков из деревянных катушек.



На одном из крючков висел пучок промятого, но еще непрочёсанного льна,



тут же ещё была пара маленьких снопиков льна.



Жаль, нигде не попалось веретена. И опять же я жалею, что не прихватил с собой лён – я давно мечтаю найти его где-нибудь и попробовать промять, вычесать, а потом спрясть нитку. Из шерсти я умею. Пара веретён дома тоже есть.
Если посмотреть вверх, то видно, что при строительстве крыши не использовано нормальных пиломатериалов, а всё выполнено из жердей, включая обрешётку.



Решили проверить относительно сохранный чердак. Лестницы у нас не было, и мы решили сгромоздить ее из валяющихся в сенях ящиков. В процессе громождения выяснилось, что в качестве основы мы выбрали странный ящик, ранее наполненный опилками и содержавший в себе что-то, чего мы никогда не узнаем, но, видимо, оно было ценное и хрупкое. Сверху мы установили еще один ящик, на котором красовался трафаретный «штемпель» с надписью «Масло коровье. Министерство мясо-молочной промышленности СССР».



А по шляпкам гвоздиков проложена отожжённая проволочка, аккуратно заправленная под каждый гвоздик. Приятно даже смотреть на такой ящик!



Провели опрос, кто у нас самый лёгкий. Оказалось, что Молния и Шаман. Обе по очереди заглянули наверх, сфотографировали снопы льна, какие-то ящики, но на сам чердак лезть никто не рискнул.
И вот мы уже пытаемся вылезти через обрушенное крыльцо. Мы с Наташей вылезли, а Молния задержалась и не зря, ибо нашла дружка нашей лисе – такого же оранжевого зайца. Он, правда, пострадал от мышей гораздо сильнее. Что интересно, заяц был такого размера, что вполне мог бы заломать любую лису и отобедать ей.



Посещение этого дома оставило у меня впечатление, что здесь доживал свой век местный сапожник - надомник. Обувную дратву делают как раз изо льна. Видимо, хозяин умер, а не уехал, иначе владельцы забрали бы свою обувь обратно. А так она, разрозненная и представленная исключительно рваными и починенными сапогами и ботинками, валяется вокруг. Мало того, почти вся обувь в одном экземпляре.
Вышли на свет, и я пошёл изучать выброшенный из окна ботинок. А ботинок был всячески замечательным, так как представлял собой хаотичное нагромождение заплаток.



Судя по всему, эта обувь принадлежала самому владельцу дома. Обращает на себя внимание подметка, аккуратно, вручную пришитая той самой льняной дратвой. А также количество заплаток и набоек, удерживаемых тонкими обувными гвоздиками. Я не знаю, каково это было ходить на такой корявой подошве, но по одной из версий, это "ортопедическая" обувь. Подметки на обуви из толстой грубой кожи. Набойки из толстой резины, в одном месте (маленькая набойка на своде), использована боковина автомобильной шины. Внутри ботинка пучки травы, обмятые по стопе. Именно это наталкивает меня на мысль о том, что это обувь хозяина. Они изодраны в клочья. А для ремонта траву пришлось бы выбросить. Еще обращает на себя внимание то, что размер обуви был сильно больше размера ноги владельца, так как травы довольно таки много. Получается, что владелец носил и бесконечно чинил чужую обувь и не имел средств на приобретение не то что новой обуви, но даже носков или портянок.



Еще возникла мысль, что раз в доме есть детские игрушки, то когда-то, тут жили молодые родители, воспитывали детей. По дому бегал мальчуган, играл в лисичку. Потом он вырос, стал учиться в городе, приезжал к родителям на каникулах. Писал диплом или вечерами, расстелив ватман на столе, чертил курсовую. Потом он работал в городе, завёл семью, а отец остался доживать здесь один, перебиваясь ремонтом обуви в мёртвой деревне. Или же сам хозяин дома вырос здесь, играл, учился, был, допустим, счетоводом (логарифмическая линейка требует весьма серьёзного уровня образования и навыка, а значит, хозяин был интеллигент). Состарился и умер в полном одиночестве в полумёртвой деревне.
Снова натянуло серые тучи, и появился премерзкий ветер. Было такое впечатление, что на коньке крыши одного из домов сидит раздутый драуг, бьёт пятками по замшелому тёсу, кричит и сулит смерть всему сущему.



Остался третий дом, стоящий сильно на отшибе, наверху горки. Судя по всем признакам, последний, в котором жили люди. Видимо, хозяева не умерли, а уехали. Или же наследники планировали еще вернуться. Об этом свидетельствуют заколоченные окна. Заколочены они чисто номинально, например, одной горбатой доской поперёк окошка. Вход в сени с выбитой дверью, а внутри почти сохранна обстановка: В сенях справа стоит разорённый, но всё-таки целый старинный шкаф из массива дерева.



Политура потемнела от времени, и от того шкаф кажется почти чёрным. Над шкафом свисает с потолка кусок розовой ёлочной мишуры. Рядом на гвоздиках висит какой-то халат, чёрный ватник и затрёпанная чёрная шуба. Из интереса проверил карманы – пусто. А я надеялся найти какой-нибудь квиток с названием умершей деревни, автобусный билет или ещё что-нибудь такое. На широком подоконнике сеней стоят две целые, но растресканные тарелки, а на верхней части окошка висит занавесочка, похоже, сплетённая самостоятельно. Видимо, в сенях располагалась этакая кухня.



Если посмотреть на дверь, то видно, что изнутри она запиралась на деревянный сувальдный замок. Я бы даже сказал, что на шпингалет.



Стены обклеены страничками журнала Крокодил.



В сенях же множество самодельных шкафчиков и полочек, наполненных банками с уже безымянным содержимым. В комнате сущая разруха: частично обрушенная печь, вскрытые полы. Спуститься вниз возможности нет, так как обрушивается потолок. На печке опять же матрас, на полке топки несколько наколотых лучинок. Всё. Никаких больше символов жизни в этом доме. Кое-как протиснулся по печной осыпи во вторую маленькую комнатку и нашёл, что она цела, очень светла, но совершенно пуста. Пол в порядке, не вскрыт, но в ней нет вообще ничего. Совсем! Будто бы кто-то начал в ней ремонт. Высота потолка была такова, что я едва не чертил макушкой по нему. Выходя, обнаружил в уголочке промышленную шпулю с каким-то непонятным тонким волокном. Это не нитка, а именно волокно.



Мы прошли по тропинке за дом и обнаружили там маленькую сараюшку. Подходя к ней, я увидел практически над самой землёй крошечное окошечко, почти ушедшее в землю. А на середине противоположной стены находилась сдвижная заслонка, причём открывалась она снаружи. От заслонки по стене тянулся чёрный клин. Это было не что иное, как настоящая баня по-чёрному. Раньше я таких никогда живьём не видел. С торца была когда-то поленница. Её остатки есть до сих пор, и на пару-тройку помывок дров ещё хватило бы. Внутри совершенно пустой предбанник, не считая пары облезших веников. Из предбанника вход непосредственно в парную. Стены парной до середины покрыты лохматой чёрной сажей. Внизу остатки лавки. А у стены, прилежащей к предбаннику, стояли остатки печки, тщательно разломанной кладоискателями.



Никогда не понимал, как можно помыться в чёрной бане. Пока моешься, неминуемо обляпаешься сажей. Я, конечно, понимаю, что такую баню хорошенько протапливают, дым выходит через окошко в стене, затем гасят печь, проветривают помещение, прогоняют первый пар, который осаждает из воздуха многие токсические компоненты, после чего второй пар уже считается чистым или «лёгким», от которого голова не болит, то есть, нет угара. Именно такого-то «лёгкого пара» и желают моющемуся.

Я решил пару раз закинуть поисковый магнит в полупустой пруд возле брошенного дома, но он не принёс мне ничего, кроме ила и веток.


Древний город ВыборНо время поджимало, как всегда, и мы выдвинулись дальше. Колбасили по хорошей грунтовочке вплоть до своротки на деревню Лужково.
К деревне идёт красивый спуск к речке, а оттуда непосредственно в деревню ведёт узкий деревянный мостик. Глядя на карту, я пришёл к выводу, что другого пути в деревню сейчас не существует, и туда нет автомобильной дороги.



Этот мостик является единственной «дорогой жизни» для людей. К реке нужно спуститься по тропинке, машину же можно бросить на «автобусной остановке», представленной лавочкой под молодыми ёлочками. Здесь вообще была петля от основной дороги, позволяющая проехать на машине на самый край оврага, а потом вернуться обратно на дорогу. Сходили поснимать красивейший мостик в лучах солнца, пробивающихся сквозь тёмно-серые тучи.



Но надо опять же ехать дальше. Дорожка радовала мягким ровным песочком. Слева от дороги, кажется, в деревне Стрелкино, я увидел гараж, на фронтоне которого были приколочены серп и молот. Настоящие. Я остановился сфотографировать. Тут же вышел и хозяин дома. Оказалось, что мужчина не постоянный житель деревни, а это - дом его отца. Он сам живёт в Санкт-Петербурге, а сюда приезжает только на выходные и праздники. Вот и на эти карантикулы приехал. Сказал, что в округе раньше было развито животноводство, и как раз растили лён. Сейчас, если я правильно понимаю, лён в России не выращивают вовсе, но в обилии везут его из Китая. Увы. Попрощались и поехали дальше.



Но вот мы и в Выборе. Стоит сказать, что с названием долго никто не заморачивался, и дано такое было ввиду того, что на это место пал выбор при строительстве новой крепости заместо сгоревшей. Выбор несколько лет был райцентром, а теперь это центр до сих пор сохранившегося Выборского Уезда! Данная крепость, наравне с Вревом, Изборском, Порховом, Дубковом были пограничными и защищали нашу территорию от «Западных партнёров». Западные партнёры, к слову, частенько проверяли, насколько хорошо от них защищаются. Например, они в своё время наведались в Выбор, разграбили и сожгли город и два монастыря в нём. Правда в Изборск европейские партнёры приходили чаще, и навешивали им там весьма регулярно. Особенно качественно получилось навешать Ливонскому ордену.

Выбор пришёл в упадок от того, что граница страны сдвинулась на запад, и город потерял оборонительное значение, перестал быть центром приграничной торговли, а значит, стал не нужен и жителям.
Погода испортилась совсем. Солнце скрылось, и опять поднялся ураганный ветер, пробирающий до костей. Первое, у чего мы остановились, было металлическое красное знамя с серпом и молотом на треноге из труб. На удивление, вся конструкция была покрашена яркой красной краской и не выглядела заброшенной. Из кончика серпа вверх тянулся тонкий флагшток, на конце которого, почему-то, был российский триколор. Эклектика-с….



Но осматривать вне машины не стали и сразу же поехали к городищу. В деревне (хотя раз есть церковь, значит селе?) имеется и типовая многоэтажная застройка, например, кирпичные домики на 2 этажа и панельные трёхэтажки. Часть квартир в них, к сожалению, заброшена. Однако в брошенных квартирах не выбиты окна, что весьма странно! Крайняя секция, увы, тонет относительно остального дома. Видимо, здесь кто-то сэкономил на кусочке фундамента.



Тут же стоит типовое двухэтажное здание, какие встречаются в разных крупных сёлах. В них, обыкновенно, располагались ФАП, библиотека, почтовое отделение, АТС, сельсовет и прочие административные учреждения, необходимые для жизни. Припарковались на горке, позади каких-то старых зданий с обломками пищеблока на первом этаже. Похоже на прежние купеческие дома.
Стоит рассказать некоторую предысторию о том, как я познакомился с селом Выбор. Было это во времена, когда я играл в геокешинг первый год, а путешествовал уже, наверное, пятый. В машине со мной ехали жена, старшая дочка и младшая, двух месяцев от роду. Мы направлялись от тайника, посвящённого подвигу Александра Матросова в Изборск, где нами была забронирована гостиница. Смеркалось, а ехать нам оставалось какие-то четверть тысячи километров. В начинающихся сумерках проехали Оршу, а дальше подъехали к развилке дорог, по одной из которых значился Остров, по другой – Пушкинские горы. Навигатор тогда упорно заворачивал нас налево, на Пушкинские горы, но я уперся рогом и сказал, что мы поедем на Остров, к тому же так ближе. В результате в темноте мы огребали по брошенным деревням, мостовым и грунтовкам. В определённый момент от битой дороги вправо пошёл новый асфальт, и указатель сообщил нам, что там находится деревня Выбор. Странное название и не менее странный новый асфальт заставили меня отложить данную локацию в список обязательных к посещению. Что мы и сделали буквально через три дня по дороге из Порхова. Приехали уже вечером, припарковались и выяснили, что тайник тут есть, но он - пошаговый, а второй шаг в 30 километрах назад по дороге. Бегло осмотрели руины церкви и поехали дальше.
Перед этой поездкой я специально проложил маршрут в обратном направлении, с целью взять этот интересный тайник, а потом, просматривая карту, нашёл, что тайник, внезапно, стал виртуальным. Связался с автором. Автор сказала, что коробочка, находившаяся на склоне городища Дубков, сгорела вместе с травой, а для восстановления она пока туда не доехала. Ещё сказала, что хочет разбить тайник на два, так как многие проскакивают первую точку, а возвращаться возможности не имеют. Вроде бы договорились, что я развожу две коробочки по объектам, высылаю координаты, и тайник редактируют. Было обговорено, что в Дубкове, во избежание пожаров, тайник будет размещён на дереве в фальшскворечнике.

На вал ведёт узкая дорожка, очевидно, прорезанная в склоне в советское время. Наверху короткая улочка из обычных домиков. Мне непонятно, отчего нужно было строить эту маленькую улочку на пяточке, граничащем с кладбищем и брошенной церковью. Кругом куча земли. Но есть так, как есть. Раньше здесь, очевидно, было продолжение вала, а сторона эта была неприступная. Приступная же стена и въезд в городище были с северной стороны, по направлению с востока на запад. Фактически, въездной пандус находится с нынешней дороги на Селюгино, то есть, со стороны алтаря церкви. Но вернёмся на коротенькую Заречную улицу. В конце её, по левую сторону стоит новодельная деревянная маленькая Успенская церковь.
Сама же дорога упирается в кладбище и в руины самой Успенской церкви.

Внутри неплохо сохранился каркас колокольни, в то время как трапезная и алтарная часть храма полностью уничтожены. Остались только вертикальные стены, из которых торчат оборванные ленточные стяжки, некогда удерживающие своды. Ранее я полагал, что связи эти намеренно разрезаны автогеном, дабы церковь невозможно было восстановить, но вот с авторством такого поступка я определиться не мог. Обычно, в таких зверствах принято винить советскую власть, но нет. Добротные здания церквей редко специально разрушали, чаще их использовали как склады, клубы, пожарные каланчи и т.д., ведь своими руками рушить самое добротное здание в населённом пункте вряд ли кто стал бы. К тому же, в этом здании, как правило, был готовый большой зал, пригодный для организации сельского клуба, производства, библиотеки или отделения милиции. Была мысль о мародёрах, положивших глаз на металл, но того металла не так уж и много, к тому же, он так и не дорезан. Будь это в крупном городе, я бы не сомневался, что таким образом хотят «случайно» обрушить памятник архитектуры, а на его месте построить один из заявленных «трёх храмов в сутки», что явно дешевле и обладает прекрасной коммерческой перспективой. Но здесь свободного места и заброшенных домов кучи, и рушить памятник архитектуры ни к чему.

Слева от входа стоят два очень интересных надгробия, одно из которых представляет собой фрагмент колонны.



На верхней ступеньке мозаикой выложена дата ремонта храма в начале 20-го века. Ещё интересная деталь: с боков от входа в церковь видны четыре ложных окна, на которых сохранились остатки краски. Роспись была очень необычной и изображала она настоящие окна, забранные мелким деревянным переплётом. Над ними – такие же, но уже меньшего размера.



Над входной дверью имеется полукруглое окно с горизонтальной перемычкой в нижней части – довольно таки типичная деталь для храмов и усадеб. Теперь я знаю, что это называется «лучковой перемычкой».



Смысл данной конструкции не столько в дополнительном окне, но скорее в разгрузке балки над проёмом. Если убрать арочное окно, то вся нагрузка ляжет на горизонтальную балку, и её придётся делать исполинской толщины и непонятного материала. Тут же мы фактически имеем обычный арочный проём, в котором нагружены лишь сами стены, а размер перемычки может быть незначительным. Перемещать по вертикали мы можем её произвольно. Почему не сделать двери арочными? Да в первую очередь потому, что это гораздо сложнее, особенно, учитывая несовершенство тогдашних кованых дверных петель. Ну и нужно же как-то осветить пространство под колокольней! Неспроста с этой стороны окна не настоящие, а фальшивые – эта стена несёт громадную нагрузку и ослаблять ее нельзя. Без окон же фасад будет больше напоминать бетонный забор.
Также на фасаде сделаны квадратные фальшколонны, поддерживающие портик в верхней части. Колонны имеют вертикальный орнамент из параллельных полос – каннелирование. Колокольня восьмиугольная, тонкая, начинается прямо от портика и не имеет классического перехода с четверика на восьмерик. Скажу даже больше, не часто приходится видеть восьмигранные колокольни на церквях. Здесь же на самом деле имеется четырёхугольное основание колокольни, но оно утоплено в здание, и видно его лишь изнутри. В месте перехода четырёхугольной конструкции в восьмиугольную в углах выложено треугольное сводчатое заполнение, чем-то напоминающее парус.



Так как церковь стоит на кладбище, то её остов используют для кладбищенских нужд: как входишь в колокольню, слева составлены БУ могильные кресты, а справа стоит видавшая виды штыковая лопата с короткой ручкой. Любой желающий может сам закопаться и выбрать себе крест секонд-хэнд на свой вкус.



Но пройдём в трапезную. Объём трапезной раньше отделялся от основного храма ещё одним арочным проёмом с такой же лучковой перемычкой, не сохранившейся до наших дней. От нее осталась только порванная лента связи.



По некоторым источникам, во время войны в трапезную и в основное помещение храма попало несколько крупнокалиберных фугасных снарядов, вызвавших пожар и уничтоживших всё внутреннее убранство церкви. Металлические кованые стяжки, видимо, разрушены как раз взрывами и температурой. Я ранее недоумевал, отчего они так сильно загнуты по направлению наружу от помещения храма, и отчего они разошлись на отдельные слои.



Подозреваю, что металл, использованный для производства этих стяжек, был не просто отлит в болванку, а потом раскатан и раскован, а изначально расковывался из длинной заготовки. Или же балка сваривалась кузнечным методом из тонких полос. При такой технологии образуется слоистый продукт с неоднородным содержанием примесей и разных сортов железа. Также возможно, что сама полоса катанная, так как для кузнечного изготовления она слишком аккуратная и протяжённая, что труднореализуемо даже на уровне нагрева того или иного участка. В этом случае можно предположить, что заготовка, из которой каталась балка, многократно проковывалась в различных направлениях. Я не знаком со всеми технологиями производства металла в начале 19-го века, но знаю, что такое применялось для обработки кричного железа, когда низкосортную заготовку спекшейся руды (чаще озёрной) многократно проковывали в разных направлениях, посыпая различными присадками, например, такими как угольный порошок. Это способствовало удалению примесей и гомогенизации структуры. Дело было в том, что даже в промышленных печах того времени не могли добиться температуры достаточной для плавления железа, тем более не знали Бессемеровского процесса. В процессе же проковки большая часть примесей просто удалялась, а остальная размешивалась и ложилась иглами или слоями внутри металла, меньше влияя на его механическую прочность. Хотя, рядом Псков, жителей которого называют скобарями. Откуда они брали металл, мне неведомо. Но вернёмся к гнутой треснувшей балке, лопнувшей возле самой стены. Место разрыва совпадает с точкой кузнечной сварки, где два сильно разогретых куска металла плотно прижимали друг к другу, а затем наносили множество сильных ударов молотком. При этом слои металла проникали друг в друга. Также, происходила некоторая диффузия, образуя достаточно прочное соединение. Но всё же, прочность такого шва значительно уступает прочности цельного металла. Факт удлинения балки, на мой взгляд, опять же свидетельствует о заводском ее производстве, когда была некая фиксированная длина, которой не хватило на это здание. Или же балка была заведомо длиннее, а обрубали и наклёпывали на неё ухо под клин уже на месте.
Но эта стяжка интересна не только этим, а еще и набитым на ней клеймом!! Я впервые нахожу такое отчётливое, глубокое, а главное читаемое клеймо на металле! На мой взгляд, это говорит о том, что набито оно на горячем металле. Что и не удивительно, учитывая, что клеймо нанесено очень близко к месту кузнечной сварки, то есть, в области, подвергавшейся нагреву. Видно также, что это клеймо не наборное, а набито единой плашкой, по-видимому, изготовленной специально для этой цели. Цифры клейма не вдавлены вглубь, а выступают на более низком дне.



На мой взгляд, это свидетельствует о том, что изначально наборным клеймом было набито клеймо на торце пластины, потом эта пластина была прислонена к заготовке, и по ней был нанесён удар. Я не могу прочесть начало и самый конец клейма, но в средней его части явно угадывается 1807. Но тут у меня возникли проблемы с датировками: церковь официально открыта как раз в 1807 году. А балка эта заложена отнюдь не в крышу, а близко к основанию стены, то есть, за год с момента закладки балки церковь на 100% не смогли бы достроить до конца. Здесь возможны варианты: самый вероятный - я неправильно прочёл клеймо, церковь была достроена, допустим, не в 1807-м, а в 1809-м году, а в 1807-м был, например, «технический пуск» с освящением.
В углах перемычки трапезной и храма видны почерневшие каналы дымоходов, которыми отапливалось помещение. Дымоходы вскрыты на всю длину кладоискателями.



На этой же фотографии видна попытка сращивания порванной стяжки накладкой с вполне себе современными болтами. То есть, разрушающуюся церковь в советское время пытались еще спасти!

В центральной части трапезной, под бывшим полом, имеется разорённое захоронение, представленное пустым саркофагом из валунной кладки. Кто тут был похоронен и какова его судьба – неведомо.
Через окна трапезной, самого храма и алтаря люди ходят к могилам, местами прямо протоптаны тропинки – так пробраться ближе и гораздо проще.



Тайник решено было спрятать в самом храме. Наилучшим местом нам показалась кадильная ниша алтаря. Она до середины засыпана битым кирпичом, в который мы и заложили коробочку с блокнотом и сувенирами на обмен. Наши спутницы замёрзли на ураганном ветре, и я отправил их в машину. Мы же, как самые стойкие, отправились изучать местное кладбище. Делали мы это почти бегом, так как порывы ледяного ветра буквально сбивали с ног и грозили завалить одно из старых скрипучих деревьев. Кладбище имеет характерную для деревенских погостов планировку – хорони, где попало, ставь забор, как попало. В этом хаосе заставляет задуматься тот факт, что некоторые захоронения чуть развёрнуты относительно остальных. Буквально на пару градусов. Как это объяснить – не знаю, но результатом становится то, что, протискиваясь между оградками, попадаешь в тупик, образованный такой повёрнутой оградкой могилы. Меж оградок тут и там лежат поросшие мхом куски древних надгробий. Где-то можно прочитать, кто похоронен и когда, где-то нет.



Некоторые надгробия использованы повторно, и на них красуются фотографии на керамике. Что увидел здесь впервые, так это своеобразные киоты, закреплённые на надгробиях. Внутри стоит фотография, табличка, местами какие-то украшения. Я не уверен, но складывается впечатление, что за их основу брался оцинкованный тазик малого объема, куда вместо дна устанавливался прозрачный экран.



Я уже привык видеть на кладбищах «сантехнические» кресты, собранные из водопроводных труб, но вот украшение такого креста из гидравлических фитингов встречаю впервые. Вот эти вот колечки в верхней части креста являются теми самыми фитингами, которыми заканчиваются гидравлические шланги высокого давления. Подключаются они к потребителю через полый болт. И вот из таких вот колечек и собраны эти рюши. Это довольно таки оригинальный вариант, не типовой. Кто-то придумал его для своего родственника, установил и, наверное, гордился творением.



Могилы начинаются вплотную к храму и доходят вплоть до вала. Местами новые могилы перекрывают заброшенные безымянные холмики. В северной части кладбища могилы доходят до аутентичной кладбищенской ограды высотой около 1 метра, сложенной из валунов.



Тут же отходит бывший въездной пандус в городище, идущий чуть по краю холма, постепенно понижаясь до уровня окружающей местности.



Кстати, могилы копают уже прямо на краю этого пандуса. Полагаю, что копка могил тут является весьма познавательным занятием, так как приходится пробиваться сквозь множество культурных слоёв, но при том, оно же и убивает всякую археологическую ценность данного памятника истории.

В этом месте расположено братское захоронение солдат времён ВОВ. Мы попробовали пройти по валу вокруг, но упёрлись в стену из непроходимого кустарника, заваленного типичным кладбищенским мусором. Назад к церкви вышли не с первого раза, опять же заплутав меж могил.
Сели в машину, завелись и начали активно греться печкой. Перепарковались к магазину у подножья. Точнее, там два магазина рядом. На подоконнике одного и них сидела круглоголовая кошка, всем своим видом призывавшая погладить ее. Но при попытке проявить инициативу, кошка начала активно сдавать задом и выражать неудовольствие. Решил кошку прикормить. В магазине был куплен кое-какой перекус и пакетик корма кошке.
У касс сидел крайне ароматный гражданин и издалека беседовал с продавщицей. Таких граждан я не встречал по городам и сёлам, а всё чаще видел в Москве на площади трёх вокзалов или спящих в вагонах метро. Товарищ попросил «десятку на хлебушек», был далеко послан, куда и пошёл. В буквальном смысле. Встал и пошёл из магазина. Дело в том, что я встречал этого же ароматного гражданина в компании его то ли друга, то ли жены такого же вида у того же самого магазина пару лет назад. Кроме прочего, в магазине были куплены кое-какие фрукты и специи для назначенного на вечер осеннего супа, необходимого нам в первую очередь в качестве попытки вернуть к жизни заболевающую Шаман. На выходе кошка проявила ко мне уже конкретный гастрономический интерес, терлась, ластилась, но жрать корм не стала. Выложил остатки, выкинул пакетик в урну и увидел, что в урне таких пакетиков уже около десятка. Ахтыжхитраяполосатаятварь!

Через дорогу от магазина стояло еще два заброшенных. Если один из них был безымянным, то над вторым зданием в три больших трёхстворчатых окна торжественно висела вывеска «Вино». Для меня остаётся загадкой предназначение столь больших торговых залов в советских магазинах. Сколько могло быть наименований товаров в деревенском вино-водочном магазине? 15? 20? Вобла? А площадь магазина превышала площадь продуктового! Над заросшим травой крыльцом висела сигнализация, а на окнах имелись решётки толщиной в мой палец.

Рядом с закрытым магазином высился сарай с торцевыми стенами, сложенными из дикого булыжника. Это очень практичный материал для хозпостроек потому, что хоть и плохо греет, за то не боится влаги, имеет колоссальную механическую прочность и не осаживается. Такие строения весьма характерны для Псковской области.



Народ активно требовал еды, но я очень просил их дождаться Дубкова, ведь готовить еду на обочине дороги у магазина в кругу ароматной алкашни меня не прельщало.


Древний город ДубковВыехали на Дубков. По дороге встретили еще один булыжный сарай, но уже с построенным рядом дополнительным флигелем, выполненным в той же технике, что и булыжное строение: углы выложены кирпичом, а стены забутовываются камнем. Иногда кирпичные углы видны только изнутри, снаружи же используют всё тот же необработанный камень. Причина ранее была проста – кирпич стоил дорого, и его нужно было везти. Камня же в Псковской области навалом. Но при том, из округлых булыжников, обкатанных ледником, очень трудно выкладывать углы здания, соблюдая геометрию. Также трудно опирать на них стропила. Для чего такая же технология повторена в современном строении – загадка.



Вот мы проехали Веску. На улице шел дождь, дул ветер. Проехали левый поворот на могилу партизанского командира Германа, на которую мы два года назад тщетно пытались пробиться через Звездово. Но цель у нас стояла чётко – Дубков. В багажнике на крыше лежал сколоченный заранее скворечник с закрытым летком и откидной крышкой, я горел желанием приобщиться к древности с обещанными мне каменными крестами. Свернули на следующем левом повороте, на котором даже была маленькая табличка «Городище Дубков».

По всё ухудшающейся дорожке доехали до Османово, после которого начались проблемы... Проблемы заключались в незаконных вырубках и монструозных лесовозах, работающих на них. Когда-то, возможно, они были серийными машинами, сошедшими с конвейера, но скорее всего их собрали где-то на Свинцовой ферме и отправили за Бензаком, но взбунтовавшиеся водители, залив полные баки, ушли с маршрута и отправились искать таинственные Зелёные Земли, но не нашли их. Зато они нашли край болот, в которых лежало много металла, из которого можно было строить и улучшать боевые фуры… Некоторые из этих монстров можно было выпускать в Безумного Макса без переделок, им и так досталось. Например, у них появилась лишняя ось, и она, судя по всему, тоже приводная. Опирается всё это на широченную резину-ёлочку, которая с успехом превращает в тесто любую дорогу.



Пересеклись мы с ними на спуске с пологой горы, в конце которой грузовики круто разворачивались и уходили правее вниз, а наша дорога шла дальше, забирая вверх. Мы миновали красный столбик с красной звездой наверху – понятно – воинское захоронение. Дорога поднимается в горку еле заметной колеёй, плавно заворачивая вправо. Я озвучил мысль, что неплохо бы поймать кого-нибудь местного и расспросить, что здесь и как. Мои попутчики выразили вполне обоснованное сомнение, что здесь можно найти хоть одного живого человека.
Перед кучей кустов и деревьев, напоминающих остов чьего-то дома, стоит еще один красный столбик над импровизированной могилой и чёрная табличка «Неизвестный партизан».



Обогнули левее могилу, проехали метров 50 по вконец раскисшей от мороси траве и встали с обратной стороны от островка растительности. Тут была образована небольшая площадка диаметром метров 8 с размешанной глиняной колеей и следами разворота. Решили вставать здесь и не рисковать в начинающихся сумерках засесть на пузе или же, что хуже, сползти в глубокий овраг по склону. Перед нами предстала высокая лесистая гора. В сумерках, на фоне серого неба она смотрелась зловеще – это и была та самая Спасская гора с городищем Дубков на ней. Дальше шла совсем умирающая колея в траве, которая затем поворачивала налево вдоль склона горы. На повороте колеи была отсыпка промоины свежим грунтом, и туда-то точно не стоило соваться. Встали. Я максимально быстро достал банку гречки с мясом и поставил кипятиться котелок с водой, а Шаман с Молнией пока ушли размяться. Ураганный ветер упорно сдувал пламя обеих газовых горелок, и грелось что угодно, кроме банки с кашей и котелка с водой. К тому же ещё армейский котелок постоянно пытался пасть под ударами стихии. Пришлось строить забор из бутылок с водой, которые порой тоже сдувало ветром.



Пока перекус грелся, девушки успели забраться довольно-таки высоко на склон холма. Примерно до середины высоты и остановились на «полочке». Докричаться до них мне не удавалось – мешал сильный холодный ветер. Я вспомнил, что со времён весенних походов по лесам, в кармане лежал копеечный свисток для детей. Оглушительный свист разлился по округе и, подхваченный ветром, понёсся куда-то на юг. Тут раздался звук приближающегося двигателя с воздушным охлаждением, и доносился он со стороны размытой дороги, а не с той, откуда мы приехали. Вскоре из травы появился квадроцикл, явно китайского производства. У него была очень интересная архитектура – вроде бы классический квадрик, закрытый пластиком, но сбоку было видно, что поперёк рамы установлен универсальный китайский двигатель в трубчатой раме. Гениальная конструкция: делаешь квадрик и ставишь тот двигатель, на какой бюджет хочешь произвести квадроцикл. На носу был принайтован лодочный мотор, а сзади удочки. Мужчина при полном безмолвствии остановился возле меня. Поздоровались. Он сообщил мне, что на машине можно проехать еще метров 200. Что это гора Спасская, а дальше находится гора Душилиха. Дорога идёт налево от холма и ведет к площадке, после которой резко поворачивает направо и начинает взбираться на холм. Там же расположена могила лётчика.
Лётчик был подбит в воздушном бою, парашют раскрылся не полностью, и он разбился о землю. Всё это произошло на глазах у местных детей, часть из которых побежала за взрослыми, а часть пыталась подкармливать раненого ягодами, но он не выжил и был похоронен здесь. Уже после поездки я списался с местным краеведом в ВК, не буду сильно забегать вперёд, только скажу, что похоронен там 23-х летний лётчик-истребитель, лейтенант Федотовский Виктор Петрович, погибший 16 Июля 1941 года.


В этот момент к нам подошли девушки, и удивились, откуда я призвал мужчину посреди совершенно пустого пространства.

Обсудили проблему незаконных вырубок леса, плохих дорог. Сказал ему про желание посетить могилу Германа (о нём будет в какой-нибудь другой раз, когда я туда всё-таки прорвусь), сказал, что два года назад поехал, видимо, неправильной дорогой, упёрся в тракторную колею и два припаркованных трактора. Мужчина ответил, что понял, куда я заехал: оказалось, поехали мы не туда. Правильная дорога идёт через Веску. Поблагодарил его, попрощались.



Девушки сели отогреваться в заведённой машине, а мы начали подъём в гору со скворечником в руках, который весьма и весьма грел, так как неудобен в переноске, да и лишние 4 кг в руках прыти не добавляют.



Я, разумеется, лидировал в подъёме, потому что имею рост на 30 см выше, чем Наташин, да и всё лето крутил педали велосипеда ногами. Высота склона составляла примерно 200 метров. Поднявшись почти на самый верх, я решил подать сигнал экипажу, оставшемуся внизу. Я достал свисток и засвистел, что есть мочи, пытаясь перебить ветер. Трель получилась длинная, звонкая. Я прислушался – снизу от машины не донеслось ничего, зато где-то левее, восточнее холма вдруг включили какую-то восточную плясовую музыку, явно в ответ на свист. Музыка грохотала очень сильно! Весьма странное ощущение, когда стоишь в начинающихся, зелёных пока ещё, сумерках на краю высокой горы, за спиной пустынное кладбище 14-го века, насколько хватает глаз ни огонька, ни жилища, а из чащи леса где-то у подножья разносится разухабистая музыка. Тут мне повторно пришёл в голову образ истекающего водой драуга, сидящего на коньке крыши и стучащего пятками по тёсу.

С горем пополам мы выбрались на небольшой пятачок более пологого склона, усеянный могилами. Здесь характерны семейные захоронения. Стоят оградки, в основном затянутые густой травой, на памятниках - по несколько имён на каждом. Многие могилы ухожены. Есть здесь и могилы военных лет. Это либо стандартные памятники в виде усечённых четырёхгранных обелисков, либо кресты. При том кресты двух видов: есть клёпаные из полос, а есть сварные из труб. Они украшены завитушками. В зарослях виднеются остовы гнилых деревянных. На крестах - сверкающие таблички из нержавейки.

Например, на клёпаном кресте из толстой полосы сказано:



«Из деревне Яконова
Фёдоров Д.Ф. 1886-1947» *Похоже, отец семейства, переживший сына и жену.*
«Растреляны немцами
Фёдорова Е.К. 1890-1942
Фёдоров И.Д. 1917-1942
Фёдорова В.В. 1914-1942»

Обращает внимание написание названия деревни: Не ЯконовО, а ЯконовА. Так же раСтреляны и деревнЕ. Писал человек старательный, с хорошо поставленным почерком, но, к сожалению, не грамотный.

И еще важная деталь: Годы жизни Фёдорова Д.Ф. Посмотрите на шрифт и манеру написания!
Мы видим, что год рождения (1886) написан той же рукой, что и остальные даты на табличке. Год же смерти (1947) написан другой рукой. Особенно бросается в глаза написание цифры «7» и глубина штрихов. Получается, что сам отец семейства похоронил родственников, поставил этот крест, сделал табличку. Сразу вписал на табличку себя, написал год рождения, оставив место под год смерти, который заполнил уже кто-то другой. Представьте себе, что ощущает человек, когда сам пишет своё имя на надгробии? Возможно, он был тяжело болен, возможно, не хотел или не мог жить, так как пережил остальных всего на 5 лет и скончался довольно молодым – в 61 год. Также, самостоятельное заполнение таблички наводит на мысль, что других близких родственников он не имел. Но это всё домыслы, и для того, чтобы узнать подробности, нужно ехать в Веску и разговаривать с людьми. Обязательно съезжу ещё раз.

И таких коллективных могил с датой смерти 1942-й год несколько штук. От чего погибали люди с одной фамилией в 42-м году надо объяснять? Тут творились страшные дела. Судя по датам жизни не щадили даже детей.



Рядом надгробие со звездой, на котором табличка:
«Дер. Подгорье
Солдатенков Николай Ефимович
Род. 1899 погиб 1942»



Неподалеку на заросшей могиле высился крест из двух перекрещенных палок – всё, на что хватило сил, чтобы обозначить место упокоения близкого человека. То тут, то там в земле зияли провалы – то ли следы эксгумаций, то ли провалившиеся могилы без памятников. Решили не карабкаться по заросшим могилам, а взять чуть в сторону и пройти по культурной тропинке, ведущей от подножия к вершине. По-видимому, это и есть исторический въезд в крепость.

Немного отвлекусь от увиденного и дам краткое описание местности. Здесь рядом находятся две высокие горы: Большая Спасская, на вершине которой мы в данный момент и находились, и чуть меньшая гора Душилиха. На Спасской горе был основан город Дубков. Данных по городу мне, пока, толком найти не удалось, известно только, что он точно уже существовал в 14-м веке, в начале 15-го века упоминается в летописях, что не раз подвергался нападению ливонцев, что Иван 3 снял с города 6 пушек для осады Новгорода. К середине 17-го века пришёл в запустенье - в переписи тех лет говорится: «Пригород Дубков пуст, один крестьянский двор».
Других данных нет. Археологические изыскания не проводились. Так как на вершине действующее кладбище, культурный слой серьёзно повреждён. До середины 20-го века на склоне и на вершине сохранялись руины двух деревянных церквей. Неподалёку, в низине, есть фундаменты от усадеб, а близко к подножью имеются 2 колодца. Один из них вычищен копателем, нашедшим много монет разных эпох. Колодец, вроде бы, теперь действующий. В районе городища множество военных захоронений, в основном партизан. Так здесь погибла партизанская группа, сброшенная с самолёта. Они не могли дать бой, так как были безоружны, а оружие должны были получить на месте. Их арестовали и позднее казнили на склоне горы. Часть погибших перезахоронено в братской могиле близ Житницы.
Почему столь мощная крепость пришла в упадок? На мой взгляд, есть важные причины, например, то же исчезновение угрозы вторжения, изменение торговых путей, а ещё затруднение увеличения площади поселения, так как площадь плоской макушки холма небольшая. Разбивать город на верхний и находящийся 200 метрами ниже неразумно. Но самое главное, на вершине холма нет воды! И с каждым ведром нужно было таскаться по крутейшему склону к одному из двух колодцев! Сколько человек можно напоить из двух колодцев?
Важно понимать, что крепость эта была крайне необычна тем, что все ее стены были неприступными. Изборск, Порхов, Выбор и другие построены на краю оврага, то есть с одной стороны к ним есть удобный подъезд. В Дубкове такой стороны нет. С какой стороны к городу не подступись, везде карабкаться по крутому склону 200 метров вверх, в то время как жители скучать не дадут. Но при том, такой город крайне уязвим по части обеспечения водой.
И да, город не окружён рвом.

Итак, мы поднимались по рукотворному желобу вверх.



Как только миновали линию стен, с боков от нас появились захоронения в бурьяне. Хотя нет, появились они гораздо раньше, прямо на крутом склоне в 30 градусов. Мне непонятно, для начала, как вообще здесь проходят похороны? Автомобильной дороги наверх нет. То есть, почти полкилометра тропы в крутую гору родственники умершего должны пройти ногами. При том, подняться на 200 метров вверх. Это, на секундочку, высота трёх 22-этажных домов. И не по лестнице, а по узкой тропинке на склоне! Не каждый молодой выдержит, не говоря уже о пожилых людях. Как поднимать гроб с покойником на такую высоту по узкой тропинке? Два человека рядом еще проходят, но добавь между ними еще 60 - 70 см гроба минимум, плюс место на руки…
Копка могилы вообще за пределами разумного: я однажды в своей жизни копал могилу человеку. Я много копал ям под фундаменты, водопроводы, и т.д. Всегда есть проблема с теснотой и с местом для складирования грунта. Теперь представьте себе копку могилы на крутом склоне. Куда вы будете складывать грунт? В воздух подвесите? Если на тропинку, то где быть родственникам? Хорошо. Могила есть, родственники поднялись, но теперь нужно как-то опустить гроб в яму. Обычно, делают это 4 человека, стоя по краям от могилы. А что делать, когда одного края нет? Там обрыв.

Много непонятного. Но, видимо, быть похороненным в таком красивом месте это хорошо. Итак, мы на вершине и видим первый каменный крест. Вытесан он из известняка.



Рядом еще один, но уже за оградкой.



Чуть поодаль, такой же крест, но уже с современной табличкой – повторное использование старинных надгробий никто не отменял. То тут, то там из земли торчат куски плоских камней. Мне объяснили, что это всё каменные кресты, просто от старости они закрыты культурным слоем почти полностью. А многие кресты целиком ушли под землю.



Нет, это не те кресты, которые стаскивают в Пушкинские Горы и Изборск, эти смотрятся гораздо лаконичнее и суровее. Но не все они имеют большой размер: вот за чужой оградкой стоит маленький камушек(не больше пакета с гречкой), на котором крест просто нацарапан.



А вот большой крест, на котором нанесён еще один крест.



Почти вся поверхность холма изрыта. Подозреваю, что здесь попаслись и кладоискатели – место-то крайне лакомое: много лет жили люди, потом регулярно посещали и, что важнее, справляли обряды, культурный слой перемешивался. Говорят, бывали случаи хищения тех самых крестов.

Но не все могилы выглядят столь мрачно и зловеще. Например, на очередном уступе видно захоронение, оформленное современной оградкой, и даже с установленной подвесной лампадкой-фонариком, будто бы близкие люди старались создать уют покойному и хотели зажигать эту лампаду в качестве ночника, чтоб тому не было страшно.




В сгущающейся темноте мы пересекли холм, проходя мимо могил, нашли металлическую крутую лесенку с высокими перилами, ведущую на уступ чуть ниже основного плато, нашли там еще ряд ухоженных захоронений. В глаза бросилось одно из них, где на косой перекладине креста была крупно вырезана дата смерти.
В этом месте мы вошли в лес и спустились по противоположному от машины склону холма. Затем отошли чуть в сторону, присмотрели дерево, на котором я и разместил тайный скворечник. Я никогда бы не стал прятать что-либо на территории самого погоста или хоть как-то тревожить его посетителей. Просто мы выбрали наиболее короткий путь от машины.



Времени было совсем много, и мы чуть ли не бегом пересекли кладбище в обратном направлении, начали спуск по тропе-жёлобу. Почти у самого основания нашлась еще одна часть кладбища – тут был равнинный уступчик. Досюда же доходила чахлая автомобильная колея. Я не уверен, но мне кажется, что здесь-то и должна была стоять одна из церквей. В этом месте росло могучее дерево с подмытыми со стороны дороги корнями, которые нависали, образуя то ли норы, то ли дыры в подземный мир. Кошмарный драуг снова захохотал где-то в кроне, обдав нас новой порцией воды.
Тут же нашёлся единственный аккуратный могильный крест, явно довольно позднего изготовления и приготовленный для очень обеспеченного человека, что еще раз утвердило меня в мысли о нахождении здесь церкви. В темноте надпись на нём мы уже разобрать не смогли.



Вернулись к машине и выполнили долг памяти: сходили к могиле неизвестного партизана, поставили запечатанный стаканчик водки из моих запасов для таких случаев, положили сверху корочку хлеба, устроили минуту молчания.



И в путь.
«Впуть» получился весьма весёлым, ибо мы очутились как раз в центре роения грузовых монстров из вселенной Безумного Макса. Мы лицезрели четырёхосные Уралы, четырёхосные сидельные тягачи и роспуски. Всё было варено-преварено арматурой и кусками какого-то непонятного металла, но оно карабкалось, рычало, фыркало чёрным дымом и явно не желало нам добра.



Если помните, по дороге сюда мы спускались с размешанной горочки. Тут же нам предстояло в неё влезть. Причём, в горочку свежеразмешанную десятком разворачивающихся и маневрирующих здесь многоосных грузовиков на болотоходной резине.
Я не стану петь гимнов полному приводу КИА Соренто, так как выплыл бы и на переднем приводе, только вот это бы стоило мне дополнительных седых волос пониже поясницы. Вы только посмотрите на грацию этих сыновей порочной связи носорогов и отечественных грузовиков.




Я, возможно, не стал бы целиком истреблять этих монстров, а поселил бы их в специальный заказник, где они будут в избытке обеспечены лужами грязи и брёвнами для игры.

Вот опять грунтовая «магистраль», поворачиваем направо, назад, в сторону Пушкинских гор, и сворачиваем по указателю «Воинское захоронение». Суть в том, что в урочище Житница погиб командир партизанского отряда Александр Викторович Герман. Он погиб в 28 лет. К этому моменту счёт его партизанского отряда перевалил за 10 000 убитых фашистов, подорвано было более 30 мостов, пущено под откос по разным данным от 40 до 51 поезда. Он сильно мешал немцам, блокируя вывоз рабочей силы и ценностей в Германию.
Вообще, отряд был столь лих, что умудрялись гонять по узкоколейным путям собственный паровоз через немецкую ЖД станцию, каждый раз устраивая налёт для отвлечения внимания. Долго такое продолжаться не могло, везение - оно не вечно, и в конечном итоге отряд попал в окружение, а командир погиб в процессе прорыва. Я пока не собрал достаточного количества информации о деятельности отряда, чтобы делиться ей более подробно.
В этом месте почти не осталось деревень. Можно уехать на 10-15 км по совсем исчезающей в траве колее и упереться в одинокий домик, стоящий посередине пустого места. У домика будет стоять трактор, будет вскопан огород, но хозяева общаться с вами не станут, так как хрен знает, чего от вас ждать, а помощи получить неоткуда. Здесь нет, не то, что телефона, но и электричества. Если посмотреть карту 30-х годов, то данная местность была заселена достаточно плотно, но война стёрла большинство населенных пунктов. Я так понял, здесь не проводилась программа переселения малоперспективных деревень, от того и остались такие вот хутора. А 90-е-2000-е годы добили остаток жизни.

Вначале, дорога представляла собой вполне нормальный мягкий грейдер. С неба лил очень частый и мелкий дождь, который прекрасно был виден в свете фар. Мы проехали Глухово. Сети не было, и навигатор отказывался строить нам маршрут. Мы владели только точкой на карте, посреди условного леса, и ехали по примерному направлению «Куда-то туда». Прямо скажем, дорога на Житницу идёт сильно большим кругом и к Туровцу прилично отворачивает от заданного направления.
И вот въезд в Туровец. Какой-то местный шутник установил аккуратный красивый указатель «Туровец city».



Указатель не самодельный, а очень даже заводской. Деревня-то из трёх с половиной домов, в ней меньше 10 жителей, а на указатель кто-то разорился, и кто-то его придумал. При том – грязная грунтовка, нет связи, есть ли транспорт – неизвестно. Это очень оптимистично!

На повороте дороги мы увидели стоящую женщину. Я притормозил и спросил, как проехать в Житницу. Женщина прямо очень обрадованно спросила: «Так вы к нашему Герману едете?». Мы подтвердили, и она сказала, что через километр дороги будет левый поворот, там ещё километр по прямой, и мы приехали! В этот момент к машине подбежала еще одна женщина и попыталась сесть в салон, первая её одёрнула, весело крикнув, что это не та машина, и мы вообще в другую сторону едем. Позитивные люди: дорогу указали, надежду дали, и мы поехали этот самый километр.



Я давно замечал, что одометр у большинства людей в глубинке сломан. Где обещают километр, там может быть и два и пятьдесят, а может оказаться за соседним углом. Тут нам повезло обнаружить поворот через 3 км. Дождь, тем временем, продолжался. За прошедшие дни дорога изрядно пропиталась водой, и всё выпавшее на неё уже не уходило вглубь, а просто квасило верхний её слой. Вместо обещанного километра мы проехали почти два, когда дорога резко повернула налево, и на неё вышли знакомые нам следы монструозных лаптей, превративших дорогу в сторону Житницы в непролазное болото. Навигатора не было, но по прикидкам до точки получалось еще около 2 км. На часах – 17:45. До места ночёвки ехать еще минимум 270 километров, причём часть из них – по грунтовкам неясного состояния, а часть – по плохому асфальту. Да и в экипаже дела были неладны: Шаман взяла курс на заболевание и пошла к нему на всех парах. Так, например, у неё пропал голос и появился сильный кашель. Решили не рисковать, разворачиваться и двигать назад на «трассу», и лететь до ночлега и глинтвейна.

Кое-как развернул свой сарай на раскисшей дороге и двинулся опять через Туровец. На дороге уже не было тех двух весёлых женщин. Значит, машину они всё-таки дождались и уехали по домам. Вырулили на хороший грейдер и погнали, обдавая обочины жидкой грязью. Нужно отдать должное грунтовкам в этой поездке: нам нигде не встретилось «гребёнки», нигде не встретилось луж говнолина по середину ступицы. Пока.

В Районе Сорокино вышли на трассу и полетели на юг. Прошли Локню. Я очень сокрушался, что мы много времени потеряли на перегонах, проклинал проклятую гостиницу Ловать в городе Холм, предоставляющую отвратительные условия проживания и сожравшую годный отельчик поблизости. Он сэкономил бы нам почти 100 км пути и убрал бы изрядный крюк с маршрута! И мы могли бы успеть посетить усадьбу Старые Липы и взять-таки там тайник.

В прошлое посещение усадьбы в 16-м году, на крыше башни сидел мужчина и кидался оттуда вниз камнями. Осмотр был тогда сорван. Тайник в данном месте постоянно разоряют, и в этот раз я заранее связался с автором и получил добро на перемещение коробочки в более укромное место недалеко от усадьбы. Но нам катастрофически не хватало времени.

Из Локни позвонили в забронированный нами уютный коттедж в Торопце и сказали, что, как и в прошлый раз, приедем совсем поздно. Где-то между Локней и трассой М9, слева от дороги, я увидел припаркованную машину и рядом огонёк фонарика на телефоне. Остановился спросить, нужна ли помощь. Оказалось - нужна. У жигуля сломалась балка заднего моста слева. Точнее, прогнила насквозь, и колесо стояло боком, чертя по пружинам и кронштейну амортизатора. Одно колесо уже было прогрызено насквозь и разорвано в лохмотья, запаска была на грани. У машины копался водитель, и стояла пожилая женщина, подсвечивавшая ему телефонным фонариком.



Стали чесать репу, как зафиксировать заднюю стойку. Выяснилось, что амортизатор тоже прогрызен уже диском колеса и нагрузку нести не способен. В конечном итоге сгородили какое-то нечто из верёвок и берёзового ствола толщиной в мою руку. Опять сказалась давняя закономерность: пока стоит на дороге одна машина – не остановится никто. Стоит кому-либо начать помогать, сразу подъезжают и другие. Тут, слава Богу, подъехал мужчина, который встал позади нас и прикрыл наши работы от попутного транспорта, плюс он осветил место ремонта фарами. Минут 30 изобретали велосипед. Я склонялся к обустройству берёзового «ползуна» вместо колеса, но остальные решили забивать деревянные распорки и фиксировать колесо проволокой. Кое-как сделали, и жигуль под конвоем двинулся в Старые Липы, докуда им ехать почти 20 км. Колесо вроде бы не чертило по металлу, но при каждом манёвре виляло отдельно от машины.



Дай Бог им хорошо доехать. Ах да, в разговоре с ними я упомянул, что в Старых Липах бывал, но усадьбу посетить не смог, так как какой-то чумной товарищ кидался с крыши башни кирпичами. Я предположил, что это был пациент местного психо-неврологического диспансера, расположенного на территории усадьбы, но люди сказали, что там только женщины, и они - «девочки тихие и спокойные».

На базе был ужин с глинтвейном и морошковой настойкой, хозяйка нас угостила солёными рыжиками и огурчиками, которые мы умяли с космической скоростью, а дальше… а дальше я, увы, не помню…..




1) serebryakovaa.livejournal.com/888359.html

П.с. Выражаю огромную благодарность моей жене Наташет ака Тауриэль. Воющая на Луну.. Она вечерами вычитывала и корректировала отчёт, вычищая мои косяки.
Без не отчёт появился бы месяцем раньше, но в совершенно неприемлемом виде.